ФОЛЬКЛОР СТАРООБРЯДЦЕВ ЛИТВЫ. Несмотря на то, что рус. община в Литве формировалась на протяжении трех столетий, пополнялась выходцами из разных областей Рос, это не привело к пестроте местной фольклорной традиции. У потомков псковичей и новгородцев, туляков и смолян были определенные различия и в репертуаре, и в манере исполнения фольклорных произведений, но мн. из них быстро нивелировались - тенденция к унификации оказалась сильнее. В то же время географическая удаленность от своей прародины не привела к изоляции от общерус. тенденций в развитии дух.культуры. Объясняется это совокупным воздействием нескольких факторов: доминированием псковского "наследия", подчинявшего своему влиянию более слабые проявления др. региональных традиций; вторичной миграцией рус.переселенцев внутри Литвы; временной эвакуацией большинства рус. семей в Поволжье и центральные губ. Рос.в годы 1-й мировой войны; период. притоком соплеменников из метрополии, солдатчиной, отходничеством, поездками по торговым делам и т. п.

Целенаправленное собирание рус.фольклора в Литве началось на 30-50 лет позднее, нежели в др. странах Балтии, и связано с введением в учебные программы вузов фольклорной практики студентов-филологов. В Вил.университете этой работой более четверти века руководила Н. К. Митропольская. Профессиональный подход к подготовке и орг-ции экспедиций, оформлению и систематизации собранных материалов позволил добиться впечатляющих результатов. В архиве кафедры рус.филологии хранится ок. 60 тыс. текстов, мн. из кот. представляют несомненную научную и художественную ценность. По богатству фольклорного собрания с Вил. университетом могут сравниться не более 5-6 ведущих вузов Рос, имеющих давние фольклорно-этнографические традиции. Самой большой удачей преподавателей и студентов Вил.педагогического университета была встреча с Е. И. Колесниковой из мест. Салакас Зарасайского р-на. С молодых лет пристрастившись к собиранию фольклора, эта малограмотная женщина записала не только свой репертуар, но и все, что слышала от родственников и земляков. Особый интерес представляет уникальное собрание местных пословиц, поговорок и фразеологизмов, насчитывающее почти 45 тыс. текстов. Участники комплексных экспедиций Ассоциации исследователей стар-ства Литвы (1996-2002) основное внимание сосредоточили на тех жанрах народного творчества, кот.в сов. время незаслуженно замалчивались официальной наукой, редко записывались и практически не исследовались (христианские легенды, духовные стихи, поверья, заговоры и т. д.). Проведение ежегодных итоговых конференций в Вил., выступления с докладами в Рос, Латвии, Эстонии, Бел., десятки публикаций текстов и исследований позволили ввести эти материалы в широкий научный оборот. Завершается подготовка к печати трехтомной антологии "Фольклор старообрядцев Литвы", в кот.включены наиболее интересные памятники народной поэзии, нотные приложения, иллюстрации.

Зафиксированная у рус.старожилов Литвы фольклорная традиция является конфессиональным вариантом общерус. традиции, чем во многом определяется ее специфика. Устойчиво державшиеся среди староверов религ. и бытовые запреты и ограничения ускорили отмирание календарной обрядовой поэзии, привели к заметному обеднению свадебного обряда. С др. стороны, они способствовали активному бытованию христианских легенд и связанных с ними рассказов о праведниках и грешниках, духовных стихов, мифологических сказаний разных циклов (о лешем и домовом, о колдунах и "сглазе", о привидениях, оборотнях и "ходячих покойниках", о заклятых кладах и змеях).

В мифологии и бытовой магии староверов языческие представления тесно переплетаются с христианскими. Молитвы дополняют, а иногда и заменяют традиционные народные заклинания; мн. религ. символы и атрибуты (иконы, крест, святая вода, верба, пасхальное яйцо) используются в заговорной практике, аграрных и очистительных обрядах, считаются самыми надежными и универсальными оберегами. Христианские идеи и образы не только органично вписываются в общую картину мира, но и в значительной мере структурируют ее. Во многих сказаниях, циклах поверий и целых жанрах оппозиция "божеское - дьявольское", "крестная сила — нечистая сила" становится стержневой, структурообразующей. Традиционные легенды, восходящие к библейским и апокрифическим сюжетам, нередко дополняются этиологическими мотивами, объясняющими происхождение всего сущего. Иногда христианские персонажи остаются "за кадром", но именно их вмешательством объясняются сверхъестественные явления. "Бог им показал чудо, силу свою" — таков лейтмотив целого ряда сказаний. Наполовину съеденная курица ожила, запела и "положила яичко красное на столе", что стало решающим аргументом в споре христианина с неверующим. Чей-то голос разбудил женщину, проспавшую пасхальное богослужение в церкви; ей послышалось ангельское пение. Авторитет христианского вероучения, образы Христа, Богородицы, святых подвижников церкви активно используются и для закрепления важнейших канонов древлеправославия (рассказы о наказании за богохульство, вероотступничество, нарушения религ. этикета), и для сохранения старинных обрядов и обычаев, пропаганды моральных постулатов, правил гигиены, здорового образа жизни (строгое соблюдение похоронно-поминальных обычаев, необходимость накрывать на ночь посуду с едой и питьем, дискредитация курения и пьянства и т. п.). Воспитанию сострадательности и милосердия способствует широко распространенное поверье, что "милостыня из дна моря тянет", что отданные нищим вещи и продукты непременно попадут в загробный мир и дойдут до "адресата" - умершего родственника.

Собранные материалы документально подтверждают сохранение мощного пласта христианских и мифологических представлений в фольклоре, обществ.и семейном быту старообрядцев; отмечены случаи их сосуществования в пределах одного жанра и даже одного конкретного текста. Глубоко религ. люди, хорошо ориентирующиеся в христианской лит., поющие в церк. хоре, нередко оказываются носителями апокрифических легенд и фольклорных произведений, насыщенных языческими элементами (заговоров, мифологических сказаний, преданий, поверий). Накоплено большое количество фактов, свидетельствующих о единстве местной фольклорной традиции и ее генетической связи с традицией Псковского края (репертуар духовных стихов, древнейших баллад, заговоров; бытование ряда оригинальных версий сказочных сюжетов и произведений детского фольклора; употребление народных терминов "волхвит" или "волховит" для обозначения колдунов, наименование заговоров "стишками" и др.). Особый интерес представляет псковская разновидность рус.волочебного обряда — ритуального обхода дворов "волынщиками" на Пасху с пением песен-благопожеланий хозяевам. Он до сих пор бытует среди староверов литов.-белорус. пограничья, а в недавнем прошлом был известен и на юго-востоке Латвии.

Трехвековое бытование фольклора в условиях иноязычного окружения способствовало "консервации" и др. архаичных элементов культурного наследия предков, выветрившихся или полностью забытых в большинстве регионов Рос. Это — некот. сюжеты старинных баллад; обычай похищения невест, получивший у староверов оригинальное обрядовое оформление и сохранявшийся в ряде районов вплоть до нач. 1950-х; представления о загробном мире и контактах живых с умершими; развитая заговорная традиция; пословицы и поговорки, в кот.упоминаются реалии раннего средневековья; загадки, отсутствующие в сводном сборнике произведений этого жанра, и др. Немало архаизмов обнаруживается и в яз.фольклорных произведений. Поскольку в стар.среде все старинное воспринимается как идеальное, истинное, отмеченные выше факты можно интерпретировать как результат сознательного стремления сберечь дух. наследие предков.

Развитое чувство языкового и особенно религ. самосознания, установка на сохранение заветов старины парадоксальным образом сочетается с "заторможенным" истор. самосознанием. В местном фольклоре крайне беден пласт произведений истор. тематики. В отличие от большинства др. рус.переселенцев, живущих в иноэтническом окружении, стар-дцы Литвы практически не культивировали семейные и родовые предания, рассказывающие об истории их общин, о причинах миграции, о первых переселенцах. За все годы собирательской работы записано всего несколько произведений, претендующих на роль "устной летописи". Др. тексты либо сводятся к общим рассуждениям о причинах раскола в РПЦ, либо связаны с историей "второй родины" и позаимствованы у коренного населения (предания о Наполеоне, о происхождении некот. топонимов и былом могуществе ныне заштатных городков и т. п.). Небогат и репертуар истор. песен - произведений, посвященных реальным истор. событиям и деятелям. В основном это поздние солдатские песни, навеянные войнами XIX и даже нач. XX вв. Их связь с историей -проявляется в упоминаниях "поля чистого, поля турецкого", Кавказа, Дуная, Варшавы, имён некот. царских генералов. В описании походов и сражений преобладают стандартные мотивы и формулы. Большинство таких песен создавалось путем незначительной переделки более ранних произведений с заменой имен персонажей и географических названий.

От рус.старожилов Литвы записано ок. двух тыс. произведений повествовательного фольклора; в национальном указателе сказочных сюжетов почти не найдется таких, кот. не были бы зафиксированы здесь хотя бы в одном — двух вариантах. По данным Н. К. Митропольской, в 1960-1972 экспедициями Вил.университета было найдено 11 исполнителей, в репертуар кот. входило от 10 до 25 сюжетов. Фольклористы Вил.педагогического института в одном только Салакасе (Зарасайский р-н) встретили трех женщин, знавших по 15—20 сказок. Умелые рассказчики пользовались всеобщей любовью. Макара Тихоновича Абрамова (Аникшчяйский район) вплоть до глубокой старости приглашали в соседние дер. рассказывать сказки детям; в памяти земляков он и через тридцать лет после кончины оставался эталоном талантливости и высокого исполнительского мастерства. Часть обширного репертуара М. Абрамова усвоили его дочь Елена и пятилетняя внучка Марина. Сказки, воспринятые детьми от старших членов семьи, записаны и в пяти других селениях.

В экспедиционных материалах представлены все жанровые разновидности сказок. Исключительно богат репертуар сказок о животных; некот. произведения не имеют близких параллелей в рус.фольклорных сборниках и, вероятнее всего, позаимствованы у литовцев, белорусов и поляков ("Барин, грошик и ежик", "Овод и козы", "Как лиса волку шубу шила" и др.). Среди рус.сказок, записанных в Литве, каждая третья — волшебная. Для втор.пол. XX в. даже в признанных "заповедниках" народной прозы такой показатель - явление крайне редкое, если не исключительное. Наиболее популярны сюжеты "Победитель змея", "Звериное молоко", "Мальчик и ведьма", "Чудесная корова", "Заколдованная царевна", "Сивко-Бурко", различные модификации сказок о мачехе и падчерице. В местной традиции сохранились некот. редкие сюжеты и их версии, архаичные образы-персонажи. Вместо ведьмы героям часто противостоит змея, вместо черта -леший или водяной. В хрестоматийно известной рус.сказке в роли испытателя и дарителя выступает не золотая рыбка, а чудесная липка, наказывающая старика и старуху превращением в медведей. Этот же архаичный мотив находим в одном из вариантов сказки "Медведь на липовой ноге". Взаимодействие с фольклором соседних народов проявилось в заимствовании отдельных сюжетов и их версий ("Эгле - королева ужей", "Братья-вороны", "Бесконечная молитва"), ряда оригинальных мотивов и эпизодов, имен собственных. Влиянием литов. традиции можно объяснить пристрастие рус.сказочников к речитативному или напевному исполнению повторяющихся формул (песенные вставки широко распространены во мн. жанрах литов. повествовательного фольклора), обилие слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами. Как правило, исполнители творчески подходили к заимствованным эпизодам и образам, стремясь гармонизировать их со своей национальной традицией. В сказке "Эгле - королева ужей", ставшей своеобразным символом литов. народной культуры, ужа-супруга заменил водяной - персонаж, привычный для рус.аудитории и совсем не известный литов. фольклору. "Рагана" в пределах одного текста может именоваться и "змеей", и "ведьмой".

Собранные в Литве произведения несказочной прозы, особенно повторные записи от тех же исполнителей, заставляют усомниться в справедливости устоявшегося мнения о нестабильности их текстов, о доминировании в них стихии обыденного бытового рассказа. Анфиса Афанасьевна Павлова из Зарасай, Степанида Васильевна Чувыкина и Мария Лиферовна Семенова из Салакаса (Зарасайский р-н), Николай Лаврельевич Иванов из Мейкштай (Игналинский р-н), Агриппина Гавриловна Сутене и Терентий Савельевич Родионов из Ужусаляй (Йонавский р-н) поразили собирателей не только обширностью своего репертуара, но и настоящим артистизмом, высоким мастерством повествования. Но даже на их фоне выделялись Гликерия Емельяновна Коваленкина (дер. Летишкес К. р-на) и Дий Петрович Сиволов (дер. Думсяй Йонавского р-на). От Коваленкиной записаны старинные лирические песни, баллада, духовные стихи, частушки, описания народных игр, мн. поверий и примет, сведений по народной медицине. Сиволов тоже помнит немало песен, особенно солдатских, знает он и духовные стихи, заговоры, поверья; живо, с юмором рассказывает народные анекдоты. Но главное место в репертуаре обоих исполнителей занимают легенды и мифологические сказания. От каждого из них записаны по 40-50 сюжетов, тексты насыщены яркими бытовыми подробностями, оригинальными поэтическими образами, безупречны по композиции, сочны и выразительны по языку. Коваленкина и Си-волов рассказывали былички сериями, по три-четыре произведения на одну тему (заклятые клады, вещие сны, привидения, встречи с "ходячими покойниками" и т. д.). Это настоящие виртуозы малых жанров народной прозы, искусство кот.привлекало широкую аудиторию; в процессе многократного повторения их варианты приобрели филигранную огранку и изменяются лишь на уровне естественной "вибрации" художественного текста.

В пословицах, присловьях, частушках, традиционных анекдотах, истор. преданиях нередко упоминаются местные реалии, отражаются особенности стар.быта, на первый план выдвигаются отношения между представителями разных национальностей и конфессий. Однако целый ряд жанров рус.фольклора в Литве оказался практически закрытым для внешних влияний, в т. ч. и заимствований; в текстах доминирует установка на сохранение традиции (календарная и семейная обрядовая поэзия, легенды, духовные стихи, большинство религ. и бытовых обычаев, обрядов и запретов).

В зонах интенсивных лингвокультурных контактов рус.стар-дцы живут вперемешку с людьми др. национальностей и, как правило, неплохо владеют литов., польск. и белорус. яз. Это создает благоприятные условия для взаимодействия и взаимообогащения культур, заимствования у соседей фольклорных произведений, не характерных для общерус. традиции. Чаще всего перенимали волшебные и бытовые сказки, некот. сюжеты этиологических сказаний и преданий, а также народные анекдоты, пословицы и поговорки, загадки; реже - бытовые лирические песни, произведения детского фольклора; в исключительных случаях - апокрифические сказания религ. содержания, обрядовые песни, заговоры. Сказки и произведения несказочной прозы обычно исполнялись по-русски, а песни — как правило, на яз.того народа, у кот. они позаимствованы. В Швенчёнско-Игналинском крае записаны белорус.календарные обрядовые песни. В южных районах зафиксировано бытование жнивных песен, общих для рус, литовцев и белорусов. При совместной работе их пели хором на том яз., кот.требовала конкретная ситуация (этническая принадлежность большинства "толочан", национальность хозяина нивы). В фольклоре староверов сохранилось немало элементов язычества, отголосков былого политеизма (поклонения многим богам), что отчасти объясняется устойчивостью языческих верований в традиционной культуре литовцев и белорусов. В местах компактного проживания стар-дцев их народная поэзия, в свою очередь, оказала определенное воздействие на фольклор соседних народов. В литов. сказках из Аукштайтии нередко встречаются поэтические образы и формулы, модификации отдельных сюжетов, характерные для традиции вост. славян. От литов. певиц записаны старинные рус.баллады и духовные стихи, свадебные и хороводные песни. Настоящей научной сенсацией стала недавняя находка сотрудницы Института литовской литературы и фольклора Дайвы Вайткявичене, обнаружившей в архиве 70 рус.заговоров, записанных от литовцев и поляков в Швенчёнском и Игналинском р-нах.

Сравнительно высокий уровень грамотности староверов, своеобразный культ письменности и печатного слова способствовали рукописному бытованию фольклора. В первую очередь переписывались произведения тех жанров, в кот.высокая стабильность текстов считается желательным или даже обязательным качеством, признаком их каноничности: легенды, дух. стихи, жизнеописания святых, заговоры. Собирателями зафиксированы многочисленные свидетельства о существовании рукописных текстов и целых сборников народных заклинаний, один из них удалось скопировать. Особенно часто переписывали на бумагу знаменитый "Сон Богородицы"; текст этой молитвы или дух.стиха на тот же сюжет не обязательно было озвучивать - сама рукопись воспринималась как надежный оберег в дальней дороге, на чужбине или на войне. Григорий Анисимович Клычев из дер. Паажуоле (Полужовка) Рокишкского р-на оставил своим дочерям три рукописные "Памятные книжки", кот.он вел в послевоенные годы. В эту "семейную хронику", наряду с заметками о важнейших событиях дер. жизни, погодных аномалиях, включено несколько поверий и примет, "рецептов" магического воздействия на окружающую среду. С помощью рукописей иногда распространялись произведения др. жанров, в т. ч. и книжные по происхождению. К печатным ист. восходят все найденные в Литве сказки на былинные сюжеты (часть из них записана от литовцев), ок. половины сказок на "пушкинские" сюжеты, а также тексты нескольких заговоров.

Заговорная традиция литов. стар-дцев. Заговоры - это "малые" фольклорные тексты, служащие магическим средством достижения желаемого в лечебных, защитных, репродуцирующих и др. ритуалах. Они отличаются ярким своеобразием семантики, структуры и языка; генетически связаны с фольклорной и книжной традицией, сочетают в себе элементы устной магии и средневековой апокрифической книжности. С древности заговоры существовали в устной и письменной форме. Рукописные тексты, как правило, превосходят по объему устные, отличаются сложной структурой, в них чаще используются церковнославянизмы и устаревшие слова. Такие тексты носили с собой как оберег или записывали в специальные тетрадки. Самый популярный рукописный оберег у литов. стар-дцев — "Сон Богородицы", составленный по мотивам известного апокрифа. Существует мн. различных вариантов этого текста, но сюжет всегда один -Богородица видит во сне грядущие страдания, смерть и воскресение своего Сына; Мати Мария почивала в городе Еросалиме. Пришел к ей Исус Христос и говорит: "О, мати Мария, спишь или так лежишь?" "О, сын мой возлюбленный! Мало эту ночку спала, много снов во сне видала. Пришло ко мне три жидовина, Христа распинали, ручки-ножки гвоздам прибивали, святую кровь проливали, терновый венок на головку надевали". "О, мати Мария! Праведен твой сон есть".

В книге П. В. Шейна "Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края" (1893, т. 2) было представлено пять коротких заклинаний "от шала" (бешенства) и один заговор от укуса змеи. Это рус.тексты, зафиксированные в Дукштасе (Игналинский р-н). Конфессиональная принадлежность информаторов не указывалась, но можно предположить, что в сборнике опубликованы самые ранние заговоры литов. стар-дцев. В 1928 финский фольклорист, профессор В. Мансикка вместе со старшим библиотекарем Литов. научного товарищества А. Белинисом записали в Швенчёнском р-не несколько народных заклинаний от "русских старушек". Собиратели не указывали не только конфессиональной принадлежности, но даже имен и места проживания своих русскоязычных информаторов, ограничиваясь только национальностью. В предвоенные годы два рус.заговора зафиксировал собиратель литов. фольклора А. Урбонас, а в 1960-1980-е несколько десятков текстов записали студенты Вил. университета и Вил. педагогического института, а также участники экспедиций Института литов. яз. и лит. В 1963 два заговора (от укуса змеи и от кровотечения) опубликовал В. Н. Немченко в журнале "Научные труды высших школ Литовской ССР". Н. Митропольская в сборнике "Русский фольклор в Литве" (1975) представила два текста (любовный заговор и заговор от бессонницы) и короткую вступительную статью. Большинство заговоров, записанных в 1960-1980-е, было опубликовано в ежегоднике "Tautosakos darbai" (Труды по фольклору), № VI-VII (XIII-XIV) [1997] и в книге Ю. А. Новикова "Живое слово. Фольклор рус.старожилов Литвы" (1999). Изучение заговорной традиции продолжила Ассоциация исследователей стар-ства Литвы, созданная в 1996. Во время экспедиций 1996—2001 было записано более сотни заговорных текстов. Собрание заговоров (на сер. 2004— сто тридцать текстов) хранится на кафедре славянской филологии Вил.университета.

В местной традиции преобладают лечебные заговоры. Особенно популярны народные заклинания от сглаза, от укуса змеи, от крови и от лишая. Реже встречаются заговоры от испуга, бессонницы, от зубной боли и вывиха. В единичных вариантах зафиксированы заговоры от ряда др. болезней (головной боли, рожи, грыжи, бородавок и т.д.). Также в собрании представлено три любовных заговора, два вредоносных и два заговора "идущему на суд". Несколько текстов восходит к печатным источникам, в первую очередь — к сборникам заговоров, выпущенным в конце XIX в. Традиционные тексты состоят из следующих структурных элементов: зачин — описание некоей ситуации - обращение - просьба или приказ - закрепка. Отдельные элементы заговорной структуры могут отсутствовать или повторяться. Если в структуре представлен такой элемент, как приказ, то за ним чаще всего следует угроза, кот.последует за невыполнением приказа. "Гад, гад, возьми свой яд! Если не возьмешь свой яд, пойду к Михайле Архангелу, он не даст тебе места ни в пнях, ни в болотах, ни в гнилых колодах". Заговоры литов. стар-дцев неоднородны по своей структуре. Однако сложных эпических текстов немного. Они обладают развернутым эпическим зачином, так называемой "формулой пути" (путь заговаривающего из дома в "центр мира"): "Встану я, раб Божий - крещусь, пойду- благословлюсь. Из избы - в двери, со дверей - в вороты, с ворот - в чистое поле, с чистого поля - в черное море. В черном море черный камень". В заговорах "центром мира" обычно является камень, реже - дерево или куст. Около этого камня разворачивается некое действие: "В черном море черный камень, в тым камне стоят тредявять лук и стреляют тридевять стрел, попадают в рабу Божью Марфу мущинские присмотры, женские призоры". За описанием ситуации идет просьба и развернутая закрепка: "Оздоровь, Господи, Марфу по сей час, по сию минуту, по твое слово, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь".

Преобладают тексты с достаточно простой заговорной структурой (краткий зачин — просьба или приказ - закрепка). В таких текстах представлены развернутые обращения к различным природным стихиям, в первую очередь к заре: "Заря-зарница, красная девица, сама мать и сама царица, светлее месяца; утренняя заря-зарница, красная девица; вечеряшняя зарница, красная девица" и т. д. Часто встречается обращение к воде: "Водица-царица и Христова источница; водица-царица, прекрасная девица"; к месяцу: "Месяц ты, месяц, серебряные рожки, золотые твои ножки". В большинстве заговоров за помощью обращаются не только к силам природы, но и к христианским заступникам: Исусу Христу, Богородице и святым. За обращением к заступнику следует просьба: "Возьми свой крик, подай младенцу Петру сон; возьми мою боль, унеси боль за облака; отмой раба Божьего от всякого испуга" и т. д. Обычно это просьба забрать болезнь и дать здоровье. Вместе с просьбой (или вместо нее) в заговорах могут использоваться приказы. Обычно заговаривающий велит болезни уйти в далекие места, где "собаки не лают, петухи не поют, люди не ходят и кони не бродят". В большинстве текстов используется традиционная молитвенная закрепка: "во имя Отца, и Сына, и Святого Духа; и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь". Широко распространены краткие формы заговора, ограничивающиеся одним — двумя предложениями. Они включают обращение к мифологическому существу, просьбу или приказ, иногда — короткую закрепку: "Змея сидела на синем море в ракитовом кусту. А ты, змея лютая, вынимай свое белое жало!"

Искусство заговаривания - это комплексное действие, поэтому большинство текстов сопровождается дополнительными указаниями (когда, где и сколько раз надо произносить текст, на что наговаривать, какие выполнять действия и т. д.). Изучение заговорной традиции сопряжено с определенными трудностями. По всей Литве распространено убеждение, что передавать заклинания можно только тому, кто младше тебя. Есть и др. ограничения - заговор можно передавать только членам своей семьи, только старшему или младшему ребенку, только перед смертью. Исполнители часто отказываются сообщать заговоры собирателям, опасаясь, что при передаче они потеряют свою магическую силу.